От помех
посторонних устамши,
Стуков дятлов и писков мышей,
Я подался в кабак, чтоб въебамши,
Подавить сенситивность ушей.
После
первой - звук чист, как дыханье.
После третьей - пропали басы.
После пятой пошло затуханье
Всех частот звуковой полосы.
На восьмой
умерла амплитуда,
На десятой - пиздец, тишина!
...И вот тут, как на грех, ниоткуда
За мой стол приземлилась Она.
Так
мила, хороша, чуть устала,
Так легко завела разговор!
Так прекрасно свой рот открывала!
Не ответить - ну просто позор!
"Я,
мол, в танке" - не скажешь, понятно,
Что ж, пытался читать по губам:
Это "а". Это "ы", вероятно.
Это - "бу". Это - видимо, "ба".
Что
за речи вела она, братцы!
Нет любви! Как тоскливо одной!
Щебетала, как хочет ебацца,
И притом - непременно со мной!
Я кивнул
ей, могуч и прекрасен,
Я, поднявшись, навис над столом,
И в глаза ей шепнул: "Да, согласен!
Так куда мы ебацца идём?"
Что
творилось потом - плохо помню...
Получил я удар по лицу,
Просто набок свернули его мне,
И очнулся я в синем лесу.
Подрочил
между сосен и ёлок,
До утра меня бил отходняк...
Нехуй, тетерев, склеивать тёлок,
Если давит по пьяни глушняк!